В октябре 1982 года наша Восточная ДШМГ дислоцировалась в высокогорном населенном пункте Калай-Хумб, расположенного в Таджикистане, на границе с Афганистаном. Река Пяндж разделяет две страны. С Афганской стороны немного левее Калай-Хумба, в реку Пяндж впадает река Джавай, протяженностью более 50 км, отсюда все прилегающие территории со своими ущельями и реками называли одним общим названием Джавай. В районе аэропорта Калай-Хумба были разбиты несколько палаток, в которых мы проживали. Нашей 3пз досталась палатка, бывшая в небрежной эксплуатации, сверху было много дыр, а когда шел дождь, солома, которую мы подстилали под спальное место намокала и запах стоял, как в собачьей будке. Иногда нас возили на автомашинах в расположение пограничного отряда, там мы посещали медпункт, магазин, а иногда играли в волейбол между собой. Во время игры на противоположной стороне реки Пяндж собирались граждане Афганистана и с любопытством наблюдали за нашей игрой, поскольку в этом месте река была неширокой, то было хорошо видно и слышно наши кричащие от очередного забитого мяча голоса. А как-то раз в расположение нашей дислокации приехали с концертом местные школьники, вернее молоденькие и хорошенькие школьницы. Как они танцевали перед нами под звучащую таджикскую мелодию до сих пор помню, очень нам было приятно от этого, даже есть где-то в альбоме ч/б фотография. И вот в очередной раз звучит команда: «Приготовиться к вылету», но команда не обычная, а скорей даже странная (вылетаем на один день, нужно прочесать один кишлак, а вечером нас вертолеты заберут обратно, с собой вещмешки не брать, полетим налегке в одних х/б и маскхалатах). У меня был ручной пулемет Калашникова (РПК), патронов в двух подсумках было достаточно, но все же я положил несколько пачек в карманы. Ближе к полудню, 20 октября 1982г. грузимся в борты. Возглавляет группу майор Барсуков Иван, (начальник нашей ДШМГ), вылетаем на нескольких вертолетах МИ-8, и вот под нами Джавай, летим недолго, высаживаемся на высоте в районе кишлака Шаджак, (7242-9 по карте 10-42-070) КАРТА Потихоньку спускаясь вниз, прочесали один кишлак, затем чуть пониже еще один, басмачей не обнаружили. По данным разведки, басмачи недавно ушли из этих мест, куда-то вниз по ущелью. Но вот неожиданность - вместо того, чтобы снять нас, как было объявлено перед вылетом, нас оставляют ночевать. Расположились в районе высоты 3292 (по карте 10-42-070), заняли круговую оборону, прилетели борты, сбросили нам несколько бушлатов, одеял и спальных мешков, многим не хватило, в том числе мне и ребятам (фамилии не помню) с взвода АГС, с которыми мы расположились на позиции. Ночи в горах Памира очень холодные, и вот мы в одних маскхалатах, чтобы не замерзнуть ложились втроем на бок и по очереди грелись в середине. Перетерпев леденящую ночь, дрожащие от холода мы стали греться, наслаждаясь теплом утреннего, едва показавшегося из-за гор солнца. Все начали потихоньку оживать, на лицах стали появляться улыбки и в этот момент мне запомнился Пастухов Володя (пулеметчик, РПК, 1пз), который как мне показалось, радовался больше всех, фотографировался с Афганскими ополченцами, довольно громко напевал какую-то песню, в общем, сильно выделялся на фоне других. Утром 21 октября едва отогревшись от холодной ночи, стали грузиться в прилетевшие за нами вертолеты, на которых нас перебросили неподалеку, в район кишлака Мизак (7234-3 по карте 10-42-070). Пошли вниз по ущелью вдоль реки Растдара, группой примерно человек 50-70. Впереди как всегда шли вооруженные ополченцы, за ними местные мужчины (которых мы взяли в качестве заложников), а мы уже шли за ними по тропе (в колонну по одному, с интервалом 3-4 метра), возглавлял группу майор Барсуков. Спускаясь по ущелью, в течение дня прошли несколько кишлаков и во всех, почему-то были только одни женщины и дети (отсутствовали взрослые мужчины) - это настораживало. День выдался очень жаркий, солнце палило нещадно, постоянно хотелось пить, но все же без тяжелых вещмешков идти было легко. Вдоль берега реки росло много ореховых и грушевых деревьев (в это время года грецкие орехи были уже спелые), мы собирали их под деревьями, вдоволь наевшись, складывали за пазуху в маскхалаты, а ополченцы набивали ими свои вещмешки. Ближе к вечеру, пройдя мельницу, в районе квадрата (7038-8 по карте 10-42-070), не доходя до кишлака Харкати-Паин примерно 2,5 километра, в очередной раз звучит команда Барсукова: «Аллес!!!» - это значит привал. Отдохнув минут 20, Барсуков встает, и вновь своим командирским голосом: «Аллес!!!» - это значит встаем и идем дальше. Прошли буквально метров 100 и в это время по нам очередь, все врассыпную. Заняли позиции, удобные для ведения стрельбы. Огонь по нам велся из-за реки, с левого противоположного скалистого склона ущелья, на нашей стороне был высокий отвесный утес, который закрывал нас от скал правого склона. Открыв ответный огонь короткими очередями, мы стали обстреливать предполагаемые места стрелявших по нам духов, так как точного места выстрелов не было видно. По радиостанции вызвали вертолеты поддержки. Патроны стали заканчиваться и мы с очереди перешли на одиночные выстрелы. Спустившись с тропы ближе к реке за огромный валун мы, несколько человек (не помню с кем) заняли позицию. Очереди пуль по нам летят одна за другой, на моих глазах пуля попадает в Пастухова Володю, он находился чуть выше нас, его подбросило, ручной пулемет (РПК) у него вылетел из рук. Мы подтащили его к себе, осмотрели (пуля пробила предплечье правой руки), стали перевязывать его руку, а он весь бледный, трясется и повторяет: «Мне повезло, мне повезло, что не убило, а попало в руку». Времени прошло уже достаточно много, а вертолетов поддержки все не было. И вдруг ребята, которые находились позади нас, начали бежать по тропе вперед. «Куда!!!» - крикнул я им, а в ответ: «На прорыв!!!». Мы вылезли из своего укрытия, поднялись на тропу и начали продвигаться вперед короткими перебежками, по очереди ведя непрерывный огонь по противоположному левому склону, так получилось, что мы оказались позади всей группы. Бежали по два человека, помню, как будь-то было все в тумане и только глаза напарника, без слов понимающие, что нужно делать в данную секунду. Пробежав, довольно-таки прямой участок тропы мы выбежали за утес, где тропа поворачивает вправо на открытую местность. И вот здесь, уже с нашего правого склона по нам в упор работал душманский пулемет (попали под перекрестный огонь), все врассыпную, Вите Зарыпову (снайперу 3пз) пуля попадает в руку. Кто-то крикнул: «Назад», быстро вернулись за утес, Исправников Анатолий (начальник 2пз) разрывает маскхалат Зарыпову, осматривает руку (пуля прошла на вылет), стал перевязывать. Я спустился немного вниз под большое дерево, где сидели Горохов Александр и Чернухин Владимир. Стало темнеть, с нашей стороны выстрелы доносились все реже, патроны заканчивались, и в этот момент я подумал, что нам крышка, отсюда не выбраться, а тут еще Чернухин Володя говорит: «У меня сегодня день рождения». «Так нелепо погибнуть в свой день рождения» - подумал я. Но по мере того, как стало темнеть, душманы перестали стрелять, потому, что были хорошо видны вспышки от их выстрелов. Появилась надежда выхода из котла. Были слышны выстрелы со стороны кишлака Харкати-Паин - это прорывалась группа к нам на помощь, и в это время прилетели вертолеты, начали обрабатывать оба склона нурсами (нурс – не управляемый реактивный снаряд) и пулеметными очередями бортового десанта. Когда уже почти полностью стемнело, мы начали собираться на тропе, говорили вполголоса, почти шепотом. Картина была жуткая: все разбросано, много лежачих неподвижных тел, стоны раненых. Самым ближним к нам лежал переводчик Бобоев Кодир, он был мертв, пуля сразила его сразу насмерть. Кто-то достал одеяло, и мы положили в него тело Кодира. Определились, что идем впятером (четверо несут тело, а один несет оружие и снаряжения остальных), по ходу будем меняться. Из ребят (которые несли), помню только одного Чанаева Александра (пулеметчик, РПК, 3пз). Начали двигаться по тропе потихоньку, так как впереди медленно двигались раненые, в подходящем месте мы стали обходить их, чтобы идти быстрее, на нашем пути лежал неподвижно ополченец, я потрогал его ногой, он был мертв. «Почему не забрали» - подумал я и мы стали двигаться дальше. По ходу движения к нам примкнул уже немолодой, невысокий мужичок - ополченец, его мы отправили вперед. Саша Чанаев решил спуститься вниз к реке, набрать воды во фляжку (уж очень пить хотелось), договорились, что будем идти потихоньку, а он нас догонит, но до кишлака он нас так и не догнал. В это время стемнело окончательно, тропа просматривалась плохо, в одном узком месте на крутом склоне и сыпучем щебне чуть не опрокинули тело вниз, пришлось на этом участке мне поддерживать плечом снизу за одеяло. На подходе к кишлаку, я шел с оружием за ополченцем, а ребята несли тело Кодира за нами. Вдруг слышу голос: «Стой, кто идет!!!». Ополченец что-то промычал на своем языке, слышу: «Стой, стрелять буду!!!», я в ответ: «Свои, свои!!!». Подошли к ребятам, они говорят нам, подумали, что духи подходят, хотели уже стрелять. Мы прошли еще немного, на окраине кишлака нас встречали ребята нашей ДШ, которые оставались в резерве. Сергей Шарапов (снайпер с нашей 3пз). Обнял меня: «Серега, живой!!!. Кто погиб?». «Переводчик Бобоев Кодир а кто еще не знаю» - сказал я. Сели отдохнуть, потихоньку стали подтягиваться остальные, шедшие позади нас. Когда пришли все, узнали обо всех погибших наших ребятах, это еще Муканов Каирбек (пулеметчик, 2пз), Стефанович Юрий (командир 2отделения, 3пз) и Пастухов Володя (пулеметчик, РПК, 1пз), который запомнился мне накануне своим веселым настроением и словами: «Мне повезло, мне повезло, что пуля попала в руку». Что это было? Почему он радовался больше других, накануне своей гибели? - говорят это предсмертная эйфория. 12 наших ребят в этом бою были ранены, тяжелое ранение получил Кислицин Володя (гранатометчик, 3пз), в него попало несколько пуль (в область груди, живота и ног), думали, не выживет, но Володя выкарабкался, благодаря в первую очередь Вахрушеву Сергею оказавшему первую медицинскую помощь, нашему врачу Желудеву Владимиру и медработникам военного госпиталя в г.Душанбе. Из рассказа Сергея Вахрушева (командира взвода. 3пз) во время боя, когда он перевязывал Володю Кислицина «я только в сторону нагнусь, как попадает очередь в Володю, перевяжу, только опять в сторону и снова очередь по Володе». Из воспоминаний Сергея Симонова (пулеметчик, 1пз): «Во время этого боя в Володю Пастухова, когда он был уже мертв, неоднократно попадали пули, так, что щепки от приклада пулемета летели». Из этого следует, что перевязанные белыми бинтами, на фоне серых камней, были хорошими мишенями для душманов. Среди Афганских ополченцев, тоже было много раненых. В кишлаке Харкати-Паин к нашему подходу была установлена большая армейская палатка, в которую сначала разместили всех раненых вместе (наших и ополченцев), а затем уже остальных. Ночью по очереди, по несколько человек, дежурили вокруг палаточного лагеря. Еще не отошедшие от прошедшего события, все вглядывались в безжизненные тела наших погибших ребят, лежавших в темноте под большим деревом, рядом с палаткой. «А где же тела убитых Афганских ополченцев?» - подумал я - «Неужели у них жертв не было, но одного я точно видел, лежащего на нашем пути, значит, не забрали». Напротив наших лежащих погибших ребят к дереву был привязан пленный душман, который был мертвый: ребята со злости поработали над ним. Наступило утро 22 октября, начальник нашей ДШМГ майор Барсуков Иван Петрович построил нас - тех, кто остался целым. «Мужики, у нас не хватает двоих человек, они остались там, на поле боя, мы не знаем, живые они или мертвые, если мертвые, то им уже не поможешь, если живые то мы должны их спасти, а если они попали в плен, то над ними могут издеваться. В любом случае мы должны идти за ними, никому не приказываю. Пойдут только добровольцы, кто пойдет - шаг вперед». Мы, молча все шагнули вперед, отказавшихся не было. Пополнили каждый свои боеприпасы и выдвинулись. И вот мы, человек 30 (не больше), выдвинулись к месту, где вчера любой из нас мог получить порцию свинца. О чем думал каждый в тот момент, как мы туда зайдем, что мы там увидим, живы ли ребята? На подходе к месту вчерашнего боя, по нам неожиданно полетел град пуль, из-за реки, со стороны правого склона. Место, где мы находились в этот момент, было открытое. Прозвучала команда: «Назад, в укрытие!». Мы стремительно, короткими перебежками по тропе, ведя непрерывный огонь в сторону противника, отступили назад метров на 50 и залегли за укрытия из валунов и камней, ведя уже прицельный огонь по огневым точкам душманов. Было ясно, что осталась душманская группа прикрытия, которая упорно не хотела пускать нас. Вызвали вертолеты, они прилетели на этот раз быстро. Пара вертолетов МИ-24 начала обрабатывать склон, где засели духи, сбросили несколько бомб, затем отработали нурсами, скорострельными пушками и крупнокалиберными пулеметами - огневые позиции противника были подавлены. Выстрелы в нашу сторону прекратились, путь был открыт и мы вновь двинулись по тропе. Стали потихоньку заходить на место вчерашнего боя. Затаив дыхание, с широко раскрытыми глазами начали осматривать местность - и сразу же бросились в глаза убитые тела Афганских ополченцев, они лежали парами в нескольких местах на расстоянии примерно 5-10 метров от других пар (видимо бежали по двое, смотря друг другу в глаза), рядом кровавые лужи и заводи от мелких ручьев. Все вокруг разбросано: вещмешки, пробитые пулеметные коробки, автоматные магазины, груши и много грецких орехов. Взяли в плен Афганского аборигена, посчитали его душманом и в состоянии аффекта отправили его на тот свет, особенно в этом постарался прапорщик Скворцов Эдуард (инструктор по комсомольской работе) и еще несколько солдат, не помню фамилии. По мере осмотра местности обнаружили наших двоих ребят: Иус Иван (пулеметчик, ПК-1номер, 2пз) и Овчинников Сергей (пулеметчик, ПК-2номер, 2пз). Они находились близко к реке, укрывшись за огромными валунами, из-за сильного шума горной реки, не слышали, как мы в темноте уходили, оба получили ранения. Ночью духи попытались подойти к ребятам, но с помощью прибора ночного видения, пулеметным огнем были остановлены. Мы стали продвигаться вглубь места сражения, я дошел до места, где находился во время вчерашнего боя, прокручивая в голове свои действия. Прилетели 2 борта МИ-8, по очереди, сначала в один затем в другой погрузили тела убитых ополченцев, их оказалось (по памяти), не то 11, не то 13, в один из вертолетов сели Овчинников и Иус. После отлета бортов, какое-то время было тихо. Мы продолжали осмотр местности, как вдруг разрыв гранаты и автоматные очереди по нам из-за реки, с того самого склона с которого вчера по нам велась стрельба. В ответ мы открыли интенсивный огонь, превращая в пыль отвесные скалы, быстро перебежали в удобное место для укрытия и ведения огня (ими оказались два огромных валуна), стрельба прекратилась. Очень удобная позиция для ведения огня, подумал я, а когда повернулся вправо, передо мной сидел мертвый дух в армейском бушлате и шапке, за спиной вещмешок, во лбу пулевое отверстие, смотрел в сторону откуда вчера из-за поворота выбегали мы. Тем временем за рекой, параллельно нашей группе подошла группа Пянджской ДШМГ, несколько человек стали скрытно подниматься по склону, решив обойти огневую точку противника. На какое-то время опять наступила тишина, все замерли в ожидании увидеть, как Пянджские ребята накроют противника и вдруг - опять стрельба, непонятно с чьей стороны начавшаяся, все открыли огонь по склону. Звучит команда «прекратить огонь», через какое-то время со склона спускаются Пянджские ребята с телом убитого солдата, им оказался Кругликов Владимир. И вот звучит команда: «Уходим». Стали спешно уходить с места, которое для нас оказалось роковым и до сих пор сидит в нашей памяти (как будь-то - это было вчера). Отошли от этого места метров 300, установили минометы и напоследок поработали ими. Место произошедшего события можно посмотреть на спутниковой карте
Из воспоминаний Гаврашенко Сергея зам.командира инженерно-саперного взвода Бой насколько я помню, начался в 15-08 по местному времени, а закончился в 19 с чем-то, в семь вечера в горах тогда уже темнело. Когда выходили с места боя (21.10.82) я и еще пулеметчик был, кто и с какой заставы - уже не помню, уходили последними, кто-то из офицеров сказал, что не хватает двоих человек. Мы вернулись, но было уже темно, оставались лежать только убитые ополченцы, искать было уже темно и опасно, чтобы не нарваться по новой или на засаду, или на своих. Когда выходили, чуть свои по нам не открыли огонь. Потом когда шли, услышал шуршание камней, подошли к реке, а там басмач вылезает с карабином, мы его вытащили, я немного «полечил» его карабином, пока не побил карабин об него, потом еще ПКСом его воспитывали, пока тащили его в лагерь.
С Сергеем Овчинниковым я познакомился на Мармоле,когда проводилась операция по освобождению Советских специалистов,захваченных в плен духами.Это была его последняя операция после госпиталя и краткосрочного отпуска,он эаменялся. В один из дней группа ДШа ушла на проческу в ущелье,этот выход описан Сергеем Симоновым, вернулись уже вечером,уставшие.Есть не стали,попили чай и в буквальном смысле - вырубились.Мы с Борисом Кальковым решили ребят не трогать,ночь службы разделили на двоих.Мне выпало нести службу с двух часов ночи и до утра.Соседом моим как раз и оказался Сергей Овчинников. Ночь прошла в разговорах,вот что Сергей рассказал о Джавае.- Они находились в основной группе, когда духи пропустив головной дозор ударили по ним.Сергей с Иваном Иусом оказались в небольшой ложбинке,осмотревшись, начали выкладывать из камней позицию.В зоне их видимости находились тела нескольких погибших бойцов ополчения.Посчитали боеприпасы -прослезились.У Ивана пара лент к пулемету,у Сергея меньше и на двоих две гранаты.Духи периодически пытались подобраться к убитым за оружием,но все попытки были отражены. Ночью Сергей привязал гранату за шнурок капюшона маскхалата,решили рвануть если будет совсем худо. Казалось ночи не будет конца.Под утро у Сергея начал хлюпать сапог от крови,боли не чувствовал,когда получил ранение не помнил.Утром пришли борты,обработали позиции духов, погрузили погибших ополченцев,в один из бортов сели Сергей и Иван. В Московском на вертолетке их встречал лично генерал Борисов.
Раненые в этом бою ребята: Кислицын Владимир (3пз), Зарыпов Виктор (3пз), Исмагилов Мавлит (3пз), Петренко Юрий (3пз), Овчинников Сергей (2пз), Морозов Владимир (2пз), Чупров Виктор (2пз), Демочка Александр (1пз), Созыкин Владимир (1пз), Гуляев Алексей (взвод АГС), Мещеряков Валерий (взвод АГС), Рахимьянов Фасиль (саперный взвод).
Сейчас не помню причин, по которым от 1 заставы для участия в операции привлекли часть людей, в том числе Володю Пастухова. Помню, что мы не вернулись с другой, тогда мы застряли в Куфабе, мы прикрывали выход к Советской границе в районе Калай-хумба, полетели, как обычно, на два - три дня, а застряли, по-моему, на два месяца, тогда еще В.Чередниченко был придан Пянджской ДШ на усиление, они "чесали" ущелье. А когда вернулись в Шуробат, тогда нам стало известно о событиях, которые описаны С. Полежаевым. Серега - умница и голова светлая, помнящая. Это радует. В том бою боевое крещение принял и наш Доктор - Володя Желудев! А Барс, когда все утихло, прямо высказался: "Сволочи, без малого детей сиротами не оставили!", у него сын и дочь в Учарале оставались.
